Однако было еще одно достижение. И резонанс, вызванный им, был вполне сопоставим с освоением атомной энергии и прорывом в космос. Более того – по хронологии оно состоялось даже раньше прочих. В 1952 году молодой советский ученый заявил о своем приоритете в дешифровке письменности майя – древней цивилизации Мезоамерики.

Звали его Юрием Кнорозовым. Сейчас это имя окружено невероятным количеством мифов, слухов и домыслов, иногда имеющих откровенно оккультный характер. Скажем, в некоторых СМИ часто повторяют, что ученый, дескать, мог лечить головную боль наложением рук или совершал ритуалы шаманов. Это все, разумеется, ерунда и спекуляции на «загадочности» темы. Документально зафиксирован только один подобный случай, да и тот связан не с оккультизмом, а с банальной научной ревностью. Главный конкурент Кнорозова в сфере исследования письменности майя, английский археолог и этнограф Эрик Томпсон, утверждал, что при упоминании имени «Юрий» у него повышается давление.

Юрий Валентинович родился 19 ноября 1922 года в городе Южный Харьковской губернии. И его биография, в общем, типична для ребенка из семьи советского управленца среднего звена – отец Юрия был директором-полковником пути и строительства Южной железной дороги. Школа, музыкальная школа по классу скрипки, рабфак медицинского института, оконченный в 1939 году с отличными оценками по всем предметам, кроме украинского языка и литературы… Но попытка стать врачом-психиатром провалилась, поскольку профильные институты готовили прежде всего военных врачей, а Кнорозов со своим врожденным плоскостопием третьей степени медкомиссию не прошел. И это было первой ступенькой к тому, что его впоследствии прославило – Кнорозов решил пойти на истфак, где увлекся языком и иероглификой Древнего Египта.

Дальше была война, которую Юрий Валентинович в своей автобиографии описал так: «В сентябре 1941 г. был мобилизован на строительство военно-оборонительных сооружений и направлен в Черниговскую область. При быстром продвижении фронта наша строительная команда была отрезана от других частей и рассеялась на оккупированной территории… В феврале 1943 г. местность, где я проживал, на несколько дней была освобождена. При отходе наших войск я вместе с матерью, пройдя фронтовую и прифронтовую полосу, направился в Воронежскую область. Райвоенкоматом села Старая Криуша я вновь был признан негодным к военной службе. В октябре 1943 г. приехал в г. Москву и был зачислен на II курс исторического факультета МГУ».

Есть сведения, что на письменность майя Кнорозов обратил внимание еще в Харькове. Однако известно, что в МГУ он еще занимался Египтом и за свое увлечение успел даже получить прозвище Синухет. И совершенно точно установлено, что решающим поворотом в сторону цивилизации майя стал тот момент, когда его вместе с остальными студентами-историками привлекли к разбору трофеев, взятых в Берлинской библиотеке. В том же 1945 году профессор Сергей Токарев показал Кнорозову статью немецкого американиста Пауля Шельхаса с провокационным названием «Дешифровка письма майя — неразрешимая проблема?»i. А уже в конце 1940-х в Ленинграде Кнорозов занимался дешифровкой копии трех кодексов майя. Затем — копии рукописи епископа XVI века Диего де Ланды «Сообщение о делах в Юкатане», где был приведен «алфавит майя».

Впоследствии Кнорозов отметит, что именно этот вопрос-утверждение сильно задел его за живое: «То, что создано одним человеческим умом, не может не быть разгадано другим. С этой точки зрения, неразрешимых проблем не существует и не может существовать ни в одной из областей науки».

Первая его статья, касающаяся цивилизации майя, «Древняя письменность Центральной Америки», вышла в 1952 году в журнале «Советская этнография». В статье излагались общие принципы расшифровки письма майя. Русский ученый, детально изучив «алфавит майя», составленный испанским епископом XVI столетия, убедился, что тот был абсолютно точен и правдив. Другое дело, что Диего де Ланда составлял список соответствий между испанскими буквами и знаками майя, будучи уверенным, что их знаки тоже обозначают буквы. В реальности же знаки майя обозначали слоги. В итоге получилась неразбериха. Диего диктовал им букву латинского алфавита по-испански, где, например «b» звучит как «be», а «z» как «seta», и добросовестные индейцы фиксировали не звучание буквы, а ее название – по слогам…

В целом же Кнорозов пришел к выводу, что система письма майя — слоговая, где знаки передают слоги. При этом, в соответствии с типом языка многие слоги совпадали с морфемами. Впоследствии, развивая и дополняя свою систему дешифровки, он выделит 355 неповторяющихся символов, определит их значение, распределит по группам и в итоге в 1963 г. опубликует каталог знаков и принципов дешифровки, а в 1975 году представит полный перевод рукописей майя.

Но это будет потом. Пока же, в 1952 году, Юрий Валентинович, завершая вводную часть своей статьи, говорил: «Увлечение древней культурой майя объясняется стремлением ряда ученых уйти от современности и мало чем отличается от увлечения буддизмом, спиритизмом и прочей мистикой… В руках ученых США древняя культура великого народа превращается в теолого-астрологическую галиматью».

Тут любопытна реакция с той стороны. Эрик Томпсон, тот самый, у которого имя «Юрий» впоследствии вызывало приступ гипертонии, был не американцем, а англичанином. Тем не менее он, что называется, рвал и метал: «В последние годы исходящие из Москвы претензии на «первые вещи впервые в мире» перешли от изобретения подводной лодки к изобретению бейсбола. Очередное заявление подобного рода относится к открытию принципов, которые являются ключом к расшифровке письма майя Центральной Америки…» Впрочем, с ним все более-менее ясно. Томпсон считал себя единственным «настоящим специалистом» по цивилизации майя, был уверен, что их иероглифы являются мистическими символами и к каждому из них надо искать мифологические ассоциации. Так что шпилька Кнорозова насчет «теологической галиматьи» попала в цель...

В 1955 году Юрий Кнорозов должен был защитить кандидатскую диссертацию. Однако диссертационный совет, присвоив Юрию Валентиновичу степень кандидата, на том же заседании присвоил ему степень доктора наук. Это было неслыханно и тут же стало достоянием академической общественности за океаном. В следующем, 1956 году, Кнорозов едет на XXXII Международный конгресс американистов в Копенгаген. Его работы массово издаются, и каждая из них имеет огромный резонанс.

И вот тогда американские ученые, занятые изучением майя, заметно оживляются. Во всяком случае, археолог и антрополог Майкл Ко – точно. С помощью жены Софьи Добржанской, русской по происхождению, дочери ученика Вавилова, он переводит труды Кнорозова и публикует их в США. А в 1968 году и вовсе едет в СССР, чтобы повидать русского ученого: «Эрик Томпсон описал Кнорозова как какого-то мелкого коммунистического аппаратчика, претензии которого на дешифровку письменности майя были просто смешны. Мы же встретили вместо этого глубоко симпатичного человека с невероятным знанием и пониманием человеческой истории и, что даже более важно, сравнительного подхода к древним цивилизациям, которого полностью не хватало Эрику. Для Томпсона такие письменности как китайская, японская, египетская и месопотамская были абсолютно несущественны для проблемы изучения письма майя, а для Кнорозова наоборот».

Словом, можно сказать, что в определенный момент открытие Юрия Валентиновича стало общепризнанным, и большинство американистов мира признали не только приоритет русского ученого, но и его ведущую роль в изучении письменности майя. Часто приходится слышать, что признание к нему пришло в основном за рубежом, а на Родине все шло согласно фразеологизму «Нет пророка в своем отечестве». Это не совсем так. Труды Кнорозова печатались. О нем и его исследованиях писали научно-популярные книги – так, «Тайна жрецов майя», где в доступной форме излагался метод дешифровки, в 1968 году вышла тиражом в 100 тысяч экземпляров и в следующие годы выдержала несколько изданий. В 1967 году его удостоили медали «За трудовое отличие», а в 1977 году Юрий Кнорозов и вовсе стал лауреатом Государственной премии СССР. Другое дело, что очередной взлет его мировой популярности пришелся на трудные для нас времена. В 1990-1997 годах Кнорозова с триумфом встречают в Гватемале и Мексике – странах, где до сих пор говорят на языках семьи майя, он становится кавалером Ордена Ацтекского орла, выступает на международных конгрессах майянистов… Однако все это в информационном поле России если и отражается, то теряется на фоне других событий. 30 марта 1999 года Юрий Валентинович умирает, и эта смерть проходит почти незамеченной. Да, бывает и так. Но совсем забытым Юрий Валентинович не стал – стараниями его семьи и учеников имя человека, расшифровавшего письмо майя, вновь обрело в России вес и значение.

• Юрий Валентинович питал страсть к кошкам – на самой известной его фотографии он держит на руках сиамскую кошку Асю. В 1973 году он всерьез включил ее как соавтора в машинописную копию своей очередной статьи. Последнюю кошку, которую держал у себя Кнорозов, звали Белобандиткой – она пережила хозяина на 8 лет.

• Кнорозов дружил с Львом Гумилевым и был принят в доме его матери, Анны Ахматовой.

• Многие недоумевали, что он расшифровал письменность майя, не выезжая в Центральную Америку. Однако сам Кнорозов заявлял: «Я – кабинетный ученый. Чтобы работать с текстами, нет необходимости скакать по пирамидам».